Под созвездием северных ''Крестов'' - Страница 51


К оглавлению

51

– Да присаживайся ты, не маячь, – сказал «морской волк» Алексею, откинулся навзничь, повернул голову к окну: – Эй, Пастор, заманал уже. Харе трень-деть, чифирь стынет, да и к тебе люди пришли.

Карташ пожал плечами и сел на не застеленную шконку – явно необитаемую.

Тот, что стоял у окна, наконец с треском сложил трубку-раскладушку, сказавши под нос: «Ну не мудаки, а?..», – обернулся и подмигнул Алексею. И Алексей мигом узнал его – бледнолицего и беловолосого парня, который разглядывал его еще в «автозаке». Как его там назвал усатый встречающий… Родион Крикунов, во как.

Так, стоп. А этот «морской волк» что сказал? Пастор?

Пастор, Пастор, Пастор…

Да и погоняло знакомое, а не только рожа… Вот только где они могли встречаться?..

– Извини, начальник, – улыбнулся бледнокожий. – Дела, понимаешь…

– Мы ведь знакомы, да? – напрямик спросил Алексей.

– Я вот тут, пока на воле гулял, частокол себе подправил, – улыбнулся тот еще шире, во все шестьдесят четыре, как у кашалота, белоснежных зуба. – Ничего, а? А то те, старые, сгнили почти все под корень, на кичах-то…

Карташ прищурился. Маму вашу, как же он сразу не вспомнил! Чистая кожа, неплохой стильный костюмчик, правда, без галстука; светлые, почти как у альбиноса, волосы пострижены под «короткое карэ» – в жизни не скажешь, что перед тобой один из не самых последних авторитетов нонешней криминальной Расеи. Скорее подумаешь, что это директор банка или барыга из нефтяной шарашки, поднявшийся на плесени комсоргов районного масштаба. Но… остриги орла под ноль, замени зубы на черные обрубки, торчащие из кровоточащих десен, одень в зэковскую робу – и, повстречав такого даже в дневное время суток на людном проспекте, простой гражданин поспешит перейти на другую сторону улицы. Чтоб, значит, от греха подальше…

– Япона мать, – облегченно выдохнул Карташ. – Пастор!

Нет, ну елки-метелки! Дряхлеете, старший лейтенант. Собственный контингент можно было бы и запомнить…

– Ага, узнал, начальник, – довольно хмыкнул «уголок».

Удивительно все ж таки устроена человеческая психика. Алексей вдруг почувствовал, что почти рад встрече с вором, хотя они, естественно, в корешах не ходили (какая дружба может быть между вертухаем и контингентом!), да и пересекались раза четыре-то всего… Но увидеть знакомую рожу в чужом городе, да еще оказавшись по одну сторону решетки, было отчего-то приятно. Тем паче, что Пастор был, что называется, без подлянки в голове и по-своему щепетилен в вопросах воровской чести.

– Тебя сейчас узнаешь… – сказал Алексей. И спросил: – Частокол, что ли, у местного зубодера вставлял?

Без всякой задней мысли спросил, честное слово, по ассоциации, просто при упоминании о зубах вспомнился ему собственный опыт в изучении местной разновидности стоматологии – приятный во всех отношениях, но Пастор разинул пасть от удивления:

– Э, ты че, сам допер, что ль, насчет биксы? Или проболтался кто? Язык ведь вырву, уроду…

Теперь настала очередь Карташу удивляться. Вида он, разумеется, не подал, сохранил лицо, но в голове скоренько зашевелились извилины, отвечающие за причинно-следственные связи. Ах, вот в чем дело! Ну, Пастор, ну, благодетель фигов. Значит, и шлюшку Катерину, и дачку он заслал?.. Значит, не было никакой злой силы, пыжащейся окончательно испоганить и без того не сахарную жизнь старлея…

– Ясный перец, сам, – важно соврал Алексей. – Я тебя еще там, в «автозаке», срисовал – погоняло только вот запамятовал, – ну и сделал оргвыводы: кто ж еще мне такой подарочек здесь сделает… А за ту дачку и за Катерину – спасибо.

– Водки нема, – сказал Пастор, – не употребляю. А вот чифирек или кофеек… пожалуйста.

Карташ ухмыльнулся, оценив. Хитрый, гад. Поди угадай, что означает это его «пожалуйста» – то ли это ответ на «спасибо» (что невозможно, поскольку получается, что вор оказал услугу вертухаю), то ли предложение испить кофею (что невозможно по той же причине), то ли еще что. Вот и думай, что он имел в виду…

…Познакомились они в приснопамятном ИТУ номер *** под Пармой. Ну, не познакомились, конечно, – знакомство подразумевает общение, общие какие-то интересы, более-менее взаимопонимание. А тут… Просто получилось так, что тамошние опера по каким-то своим причинам решили вербануть Пастора. Пастор сам, конечно, был виноват – на контакт с вербачами пошел охотно, недвусмысленно давал понять, что ради пользы дела готов постучать на корешей, потом начинал юлить, набивать цену, за любую информацию требовал вовсе уж немыслимые блага… Естественно, стучать он и не собирался, врал, мерзавец: шутил он так от нечего делать, играл, понимаешь, в кошки-мышки с операми. А когда до тех, наконец, доперло, что их просто-напросто водят за нос, как представили они, что вечерами сидит Пастор эдаким князем, хитрозадым, блин, Штирлицем на нарах и рассказывает в лицах, как тупые мюллеры губищу раскатали на его счет, а кореша-зэки со смеху покатываются, то поначалу взбеленились опера страшно. А потом подуспокоились: сами ведь дурака сваляли. Но обидку затаили.

И вскоре представилась им возможность отыграться.

Приехала в Парму на свидание к Пастору невеста. Всамделишная. Поначалу никто, разумеется, не верил, и Карташ в том числе, что законный вор любовь имеет на воле – думали, что обыкновенная шалавка в гости пожаловала… однако ж нет. Времена, когда по понятиям правильному вору западло было иметь работу, собственность и семью, давно канули, и ничто человеческое оказалось Пастору не чуждо. Карташ видел мельком невестушку у КПП – очаровательное создание лет двадцати, не больше, огромные заплаканные глазищи, полные, припухшие от слез губы… Пес разберет этих баб, что такая ласточка могла найти в уголовном до мозга костей Пасторе, но любовь у них была настоящая и крепкая, видно было невооруженным глазом… Что ж, случается и не такое.

51